самая агрессивная опухоль мозга, развивающаяся из глиальных клеток
Несмотря на то что смерть – неизменный спутник работы нейрохирурга, я почти не сталкиваюсь с ней напрямую. Смерть моих пациентов сделалась обезличенной и отдаленной. В большинстве случаев она становится неизбежным следствием безнадежной травмы головы или кровоизлияния в мозг. Такие пациенты попадают к нам в коме и умирают, не выходя из нее, в просторной палате интенсивной терапии, после того как в них некоторое время поддерживали жизнь с помощью искусственной вентиляции легких. Смерть наступает тихо и мирно, когда врач констатирует гибель головного мозга и аппарат вентиляции легких отключают. Тут нет предсмертных слов или последнего вздоха – есть лишь поворот нескольких переключателей, после чего аппарат перестает работать. Если кардиомонитор при этом остался подключен – обычно его убирают, – то на нем можно увидеть, как сердце (его удары отображаются в виде извилистой линии из красных светодиодов) начинает биться все более и более неравномерно, из последних сил пытаясь выжить в отсутствие кислорода. Через несколько минут оно останавливается в полной тишине, и линия на мониторе становится прямой. Медсестры отсоединяют от ныне безжизненного тела многочисленные трубки и провода, а вскоре два санитара прикатывают тележку с замаскированным простыней отсеком снизу и увозят покойного в морг. Если органы пациента предполагается использовать для трансплантации, то вентиляция легких остается включенной даже после того, как зафиксирована смерть мозга; тело отвозят в операционную – как правило, ночью. Врачи извлекают все нужные органы и только затем отключают аппарат вентиляции легких и вызывают санитаров, чтобы те забрали тело.
Мои пациенты с неизлечимыми опухолями мозга умирают дома, или в хосписе, или же в местной больнице. У нас в отделении это случается крайне редко, причем пациент неизменно оказывается в коме, так как умирает из-за того, что погибает его мозг. Если вопросы, касающиеся смерти, и обсуждаются, то, как правило, разговор ведется с родственниками пациента, а не с ним самим. Мне почти никогда не приходится встречаться со смертью лицом к лицу, но порой она застает меня врасплох.
Когда я работал младшим врачом, все было иначе: я ежедневно имел дело со смертью и умирающими пациентами. В первый год после получения диплома, когда я пришел в больницу интерном (низшая ступень врачебной иерархии), меня частенько вызывали, как правило ни свет ни заря поднимая с постели, чтобы констатировать смерть очередного больного. Я – молодой и здоровый, в белом медицинском халате, – шел пустыми больничными коридорами, неотличимыми друг от друга, чтобы попасть в темную палату, где медсестра указывала на койку с задернутыми занавесками. Я прекрасно видел других пациентов, обычно изможденных и старых, которые лежали на соседних койках. Вероятнее всего, они не спали и были ужасно напуганы, а кроме того, наверняка размышляли о собственной дальнейшей судьбе, отчаянно желая поскорее выздороветь и убраться из больницы как можно дальше.
Пятничным вечером я покидал Лондон на машине, рассчитывая несколько дней отдохнуть вместе с женой. Стояла морозная зима, и я любовался заснеженными деревьями, которые росли вдоль автострады, как вдруг зазвонил мобильный. Убедившись, что поблизости нет патрульных машин, я ответил. Разобрать, что говорят в трубке, удалось не сразу.
Так и не поняв, кто звонит, я услышал, как голос из трубки произнес:
– Мы только что приняли вашего пациента Дэвида Г. Его доставили прямо из дома.
– Ох, – вздохнул я и свернул на обочину.
– У него прогрессирующий гемипарез. Также отмечалась нарастающая сонливость, но благодаря стероидам ситуация улучшилась: он снова оживился и принялся острить.
Я очень хорошо помнил Дэвида. Впервые я прооперировал его двенадцатью годами ранее, удалив особую разновидность опухоли под названием доброкачественная астроцитома правой височной доли мозга. Эти опухоли образуются непосредственно из тканей головного мозга и поначалу развиваются медленно, лишь изредка вызывая эпилептические припадки, но в конечном счете они становятся злокачественными и превращаются в глиобластомы, которые неизбежно приводят к летальному исходу. Этот процесс занимает многие годы, и в каждом конкретном случае практически невозможно предсказать, как долго пациенту осталось жить. Иногда, если опухоль достаточно маленькая, от нее удается полностью избавиться с помощью хирургического вмешательства. Но большинству пациентов – в основном молодым людям – приходится смириться с тем, что им вынесен отсроченный смертный приговор. В подобных ситуациях особенно сложно решить, как лучше преподнести пациенту диагноз. Если не соблюсти необходимый баланс между оптимизмом и реализмом – что со мной, несмотря на старания, периодически случается, – то врач рискует либо обречь пациента на жизнь, полную безнадежного отчаяния, либо столкнуться с обвинениями во лжи и в отсутствии компетентности, когда опухоль трансформируется в злокачественную и больной осознает, что дни его сочтены. Однако Дэвид всегда ясно давал мне понять, что хочет знать всю правду, какой бы суровой и неопределенной она ни была.
– Не думаю, что тут можно сделать хоть что-то еще, – сказала врач, позвонившая мне, – но пациент просит, чтобы вы посмотрели снимки. Он сильно в вас верит. Я уже показала их одному нейрохирургу, и тот воспринял их без особого энтузиазма.
– Я улетаю из страны завтра утром на несколько дней, – ответил я. – Пришлите мне снимки по электронной почте, и на следующей неделе я гляну на них.
– Хорошо, так и сделаем. Спасибо.
Пошел снег. Когда я продолжил путь, в душе моей развернулась мучительная внутренняя борьба. По счастливой случайности я проезжал совсем рядом с больницей, в которую положили Дэвида, и мне не пришлось бы делать большой крюк, чтобы повидать его.
– С другой стороны, я не хочу туда ехать, чтобы сказать, что он умрет, – говорил я себе. – Я не хочу портить чудесные заграничные выходные, которые собрался провести с женой.
В груди противно щемило.
– В конце концов, если бы я был при смерти, – убеждал я себя, – разве мне не хотелось бы, чтобы хирург, в которого я так верил на протяжении всех этих лет, пришел меня навестить. Но мне действительно не хочется сообщать ему, что пришла пора умирать…
Раздраженный и колеблющийся, я все-таки повернул на следующем съезде с автострады. Больница выросла передо мной, словно скала, посреди огромной парковки. В ужасном расположении духа я двинулся по бесконечному центральному коридору. Казалось, он тянется на мили и мили вперед, хотя, вероятно, дело было в том, что я страшился разговора с умирающим пациентом. В очередной раз я испытал лютую ненависть к больницам, к их унылым, бесчеловечным зданиям, за стенами которых разыгрывается столько трагедий.
По крайней мере лифт, в котором я поднимался на шестой этаж, не сообщил о необходимости вымыть руки, как делали лифты в моей больнице. Однако голос, предупреждающий об открытии и закрытии дверей, казался мне еще противнее, чем обычно.
Наконец я добрался до отделения и обнаружил Дэвида у сестринского поста: он стоял, окруженный медсестрами. Его слегка клонило в сторону из-за слабости в левой половине тела, поэтому он нуждался в поддержке.
Врач, с которой я разговаривал по телефону, тоже оказалась неподалеку. Она подошла ко мне.
– Все думают, что я волшебница! Только вам позвонила – и уже через пятнадцать минут вы тут как тут!
Я направился к Дэвиду, который рассмеялся, удивившись и обрадовавшись моему внезапному появлению.
– Опять вы! – воскликнул он.
– Да. Пойду гляну на снимки.
Меня подвели к ближайшему компьютеру.
Прежде мне не доводилось встречаться с врачом, которая наблюдала Дэвида, хотя мы и переписывались по поводу его болезни. Я сразу понял, что она очень приятный человек.
Я взглянул на снимок, появившийся на экране. На нем было видно, что опухоль – теперь уже раковая – зарывалась в глубь мозга. Поскольку опухоль находилась в правой части мозга, как и в случае с Хелен, когнитивные функции Дэвида оставались по большей части нетронутыми.
– Что ж, я могу провести операцию, – начал я, – но вряд ли мы выиграем много времени. Максимум – несколько месяцев. И это будет продление смерти, а не жизни. Оставшееся время окажется отравлено ложной надеждой, к тому же операция несет в себе определенный риск. Дэвид всегда ясно давал мне понять, что хочет знать правду.
Я подумал о других пациентах, например о Хелен, которых при схожих обстоятельствах все-таки оперировал, потому что они отказывались взглянуть в лицо правде, и о том, как сильно потом сожалел о своем выборе. Всегда невероятно сложно сообщать пациенту, что больше ничего нельзя сделать, что не осталось ни малейшей надежды и что настала пора покорно умереть. Кроме того, всегда опасаешься того, что можешь оказаться не прав. А вдруг произойдет чудо и, может быть, все-таки стоит прооперировать еще разок? Подобные размышления способны перерасти в нечто вроде двойного психоза, когда ни врач, ни пациент не в силах смириться с реальностью.
Пока я изучал снимки, Дэвида проводили в одиночную палату, в которую его положили накануне. В больницу он попал без сознания и наполовину парализованным, но изрядная порция стероидов временно вернула его к жизни.
Я зашел в палату, где у кровати Дэвида стояли его жена и две медсестры. Сгущались сумерки, и в помещении царил мрак, так как свет еще не включили. Через окно можно было увидеть постепенно угасавший день, больничную парковку, раскинувшуюся несколькими этажами ниже, за ней ряд домов и деревьев, а также падавший на землю, но тут же таявший снег.
Дэвид лежал на спине. Когда я вошел, он не без труда повернулся в мою сторону. Я слегка нервничал.
– Я посмотрел снимки… И я всегда обещал вам, что буду честен.
Тут я обратил внимание, что Дэвид не смотрит на меня, и до меня дошло, что я стою слева от него – именно эта сторона была поражена опухолью. Он, вероятно, не мог меня видеть, поскольку правая часть мозга больше не работала, так что я обошел кровать и, хрустнув суставами, опустился на колени рядом с ним. Смотреть сверху вниз на своего умирающего пациента было бы таким же примером бесчеловечности, как и длинные больничные коридоры. Какое-то время мы смотрели друг другу в глаза.
– Я могу снова провести операцию. – Я говорил медленно, буквально выдавливая из себя каждое слово. – Но это даст вам еще один месяц – в лучшем случае два… Я несколько раз оперировал людей в похожей ситуации… Обычно потом я об этом сожалел.
Дэвид ответил так же медленно:
– Я понял, что все складывается не в лучшую сторону. Мне нужно было… кое-что уладить, но теперь… все уже сделано…
За годы практики я усвоил: когда преподносишь плохие новости, лучше говорить как можно меньше. Такие беседы в силу своей природы протекают медленно и мучительно, так что мне неизменно приходится бороться с желанием постоянно что-нибудь говорить, лишь бы заполнить неловкую тишину. Надеюсь, сейчас я справляюсь с этим лучше, чем в прошлом, но мне было чрезвычайно сложно соблюдать собственное правило, когда Дэвид взглянул на меня. Я сказал, что, будь он членом моей семьи, то я не пожелал бы ему больше никаких операций.
– Что ж, – заключил я, овладев собой, – полагаю, я продлил вам жизнь на добрых несколько лет…
Раньше Дэвид участвовал в соревнованиях по бегу и велоспорту, и руки у него были огромные, мускулистые. Пожимая его большую ладонь, я чувствовал себя неловко.
Ко мне подошла жена Дэвида: глаза ее были полны слез. Крепко обняв ее на несколько мгновений, я покинул палату.
Лечащий врач Дэвида вышла вслед за мной.
– Огромное вам спасибо, что приехали. Это все значительно упростит. Мы отправим его домой и организуем паллиативный уход, – сказала она.
Я безнадежно всплеснул руками и пошел прочь пошатываясь, словно был пьян – пьян от избытка эмоций.
– Я счастлив, – ответил я ей. – Хорошо, если можно так выразиться, что мы поговорили.
Я завел машину и тронулся с места, терзаемый противоречивыми эмоциями. Вскоре я попал в пробку и принялся яростно проклинать машины и людей, сидящих за рулем, словно они были хоть сколько-нибудь виноваты в том, что хорошему, достойному человеку суждено умереть, оставив жену вдовой, а детей – сиротами. Я кричал и плакал, бестолково ударяя кулаком по рулю. Мне было стыдно, но не за то, что я не спас Дэвиду жизнь: лучшего лечения он и пожелать не мог, – а за то, что утратил профессиональную отрешенность. Собственные душевные страдания казались мне пошлыми на фоне хладнокровия Дэвида и мучений, которые перенесла его семья и которые я лишь бессильно наблюдал со стороны.
Медицинский портал о здоровье и красоте
Глиобластома головного мозга – наиболее злокачественное образование, появляющееся внутри черепа. Это новообразование образуется из астроцитов. Эти клетки, в отличие от нервных, могут размножаться.
При сбое этого процесса начинается неконтролируемое их деление и разрастание ткани.
Чаще всего от глиобластомы страдают дети и люди среднего возраста.
Причины глиобластомы мозга
Далеко не всегда получается определить причину перерождения мозговой ткани.
Среди возможных причин, благоприятствующих этому процессу, выделяют:
- наследственную склонность;
- врожденные и приобретенные дефекты генов;
- вредное влияние окружающей среды;
- мужской пол.
Классификация заболевания
Опухоли мозга разнятся по степени злокачественности, которая выявляется при исследовании частички образования специалистами.
Определяют они это на базе различности клеток, т.е. похожи ли эти клетки на здоровые астроциты.
Самыми низкоразличимыми, поэтому и самыми злокачественными, являются мультиформные глиобластомы.
По принципу строения выделяют:
- гигантоклеточную опухоль — большие клетки с несколькими ядрами;
- мультиформное образование — клетки очень разные, имеется много сосудов и кровоизлияний;
- глиосаркому – образование с саркоматозной составляющей.
Симптомы и признаки
Опухоль головного мозга — очень серьезное заболевание, которое повреждает многие функции нервной системы.
Глиобластома головного мозга имеет такие симптомы и признаки нарушения ЦНС:
- головная боль из-за повышения внутричерепного давления;
- нарушение чувствительности или подвижности конечностей;
- головокружение и сонливость;
- тошнота и рвота из-за смещения мозга;
- нарушение зрения;
- нарушения речи и памяти.
Зачастую небольшое образование никак не проявляется и определяется при обследовании случайно.
Диагностические методы
Для постановки диагноза проводят:
- магнитную томографию мозга;
- компьютерную томографию с контрастным составом;
- биопсию;
- позитронно-эмиссионную томографию.
Поскольку глиобластома неоднородного строения, одна проба может показать малую степень злокачественности, которая не отвечает реальной агрессивности образования, поэтому наиболее точным саособом подтверждения диагноза является стереотаксическая биопсия.
На фото трехмерный план глиобластомы головного мозга
Лечение глиобластомы головного мозга
Глиобластомы мозга не метастазируют, поэтому их лечение нацелено на удаление первичного очага.
Оперативное удаление образования – самый действенный и радикальный способ лечения. Стандартно новообразования иссекают в пределах нормальных тканей, захватывая здоровые участки, чтобы предупредить рост опухоли в будущем.
В случае глиобластом это осуществить непросто, так как каждая клетка нервной ткани крайне важна для работы организма.
К дополнительным методикам относятся:
- Химиотерапия используется после хирургического удаления образования и служит для упреждения повторного проявления.
- Лучевая терапия — также вспомогательный метод лечения. Главная ее цель – нейтрализовать оставшиеся после вмешательства больные клетки.
- Фотодинамическая терапия – новый способ лечения глиобластом мозга. Базируется на лазерном облучении пораженных клеток. Так как поражение злокачественных тканей очень избирательно, то этот способ подходит для лечения образований, находящихся в жизненно важных центрах.
- Для лечения глиобластом также широко используется радиохирургия как отдельный метод при раннем выявления опухоли, в сочетательном лечении, объединяющем операцию с лучевой терапией и радиохирургией.
В этом случае радиологическое лечение необходимо для предупреждения рецидива глиобластомы, возникающего из-за невозможности абсолютного удаления больных клеток из-за глубокого залегания, нарушения обоих полушарий, высокого уровня проникновения в здоровые ткани и т.д.
Некоторые люди доверяют народным средствам лечения посредством примочек из сока редьки, настоек и отваров из сибирских шишек, малого барвника.
После удачно лечения может быть улучшение состояния, но зачастую оно не длительное.
Насколько эффективно и безопасно самостоятельное лечение боррелиоза после укуса клеща вы можете узнать из нашей статьи.
Узнайте как определить синдром Веста,- фото и видео симптомов вы можете найти по ссылке. В статье о методах лечения и профилактики синдрома.
Прогноз
Как часто умирают пациенты при глиобластоме головного мозга?
Прогноз при глиобластоме головного мозга не оптимистический. Длительность жизни даже с учетом лечения редко бывает более пять лет.
Связано это с:
- частотой рецидивов болезни;
- быстрым ростом образования в черепном пространстве;
- проявлением тяжелых неврологических поражений вплоть до потери возможности двигаться и самому себя обслуживать.
Пациенты усреднено после сочетательного лечения живут около года. Глиобластома снова появляется и растет. Если после постановки диагноза, больной не проходит курс лечения, его жизнь длится до 4 месяцев.
Для удлинения жизни нужно при первых подозрениях на образование мозга, пройти обследование в специальной клинике. Если диагноз подтвердится, идти на операцию и готовиться к лучевой терапии. Это увеличит срок жизни.
Глиобластома – страшная раковая болезнь, которая проявляется большим количеством симптомов. Чем больше разрастается рак, и чем дольше его не лечат, тем сильнее проявляются симптомы.
Потому последние месяцы жизни человека с глиобластомой крайне тяжелые: постоянно болит голова, бывают эпилептические припадки, параличи, появляются умственные отклонения.
Человек теряет определенные функции. Какие именно – зависит от того, какая зона мозга нарушена. Больной постоянно слаб и ощущает нехватку сил.
Профилактические меры
Предупреждение рака мозга состоит в соблюдении довольно простых правил:
- непременно высыпайтесь, т.к. здоровый сон в нормальном количестве благоприятствует восстановлению мозга;
- ограничьте употребление энергетиков и большого количества кофе;
- отдыхайте необходимое количество времени;
- не переживайте, меньше нервничайте.
- не ешьте обработанную свинину;
- употребляйте свежие овощи и фрукты в большом количестве;
- поборите вредные привычки;
- минимально используйте мобильный телефон, применяйте громкую связь или гарнитуру;
- откажитесь от копчений и колбас.
Зачастую рак мозга образуется у людей от 50 до 65 лет. Пребывая в этом возрасте, необходимо внимательно отнестись к здоровью, и при потребности пройти обследование посредством магнитно-резонансной томографии головы.
Данный метод поможет обнаружить любое образование мозга на ранних этапах и вовремя начать лечение.
Глиобластома мозга – это крайне тяжелое нарушение, которое зачастую заканчивается смертью. Но вовремя поставленный диагноз и осуществленная операция повышает шансы на нормальную жизнь.
Видео: Опухоль головного мозга
Почему важно начать лечение опухоли головного мозга как можно быстрее. Принципы развития и рецидивов опухолей мозга. Симптомы, сопутствующие болезни.
Не совсем рак
— Артисты стараются вести здоровый образ жизни, занимаются спортом, отказываются от вредных привычек. И все равно заболевают!
— То, что болеют артисты, просто совпадение. С точки зрения науки нет каких-то профессионально значимых факторов риска развития опухолей, кроме, пожалуй, радиации — в больших дозах.
Алексей Кащеев. Фото: neurology.ru
— Почему вообще появляется глиобластома?
— К этому приводят генетические поломки. То, что выявлять глиобластому стали чаще, связано и с развитием уровня диагностики, и с экологией. Вокруг нас довольно много канцерогенных веществ: в почве, в воде, пище — существует вероятность, что это влияет на развитие опухолей.
Глиома — это опухоль нервной системы, или глиальной ткани. Самый злокачественный вариант глиомы — глиобластома. Глиобластома в отличие от других опухолей (таких, например, как невринома, менингиома) не имеет четких границ. Их не видно на снимках и во время операции. И тотально удалить эту опухоль невозможно. Способа излечиться от нее пока нет.
— Говорят, Анастасии Заворотнюк сделали одну операцию по удалении опухоли в Германии, потом в России — вторую.
— При глиобластоме используются все методы лечения — и хирургию, и химиотерапию, и лучевую терапию. Обычно в комплексе.
— Но если удалили опухоль, почему же болезнь не ушла?
— При глиобластоме генетическая поломка есть в большом количестве клеток. Все клетки мозга так или иначе поражены. И полностью остановить рост пораженных клеток невозможно.
Близкие Анастасии Заворотнюк не говорят о ее диагнозе. Однако, судя по утечкам информации в СМИ, у актрисы именно глиобластома. Фото: Руслан РОЩУПКИН
Тревожные симптомы
— Каковы симптомы глиобластомы?
— Головная боль, симптомы отека мозга — тошнота, рвота, прогрессирующее снижение зрения, нарушение сознания, памяти. Плюс симптомы, связанные с поражением какого-то отдела, когда опухоль давит на жизненно важные центры. В итоге — слабость в конечностях, нарушение речи, функции глотания, потеря сознания. Невролог при появлении таких симптомов, как правило, оправляет пациента на МРТ головного мозга. К счастью, глиобластома — не единственная опухоль центральной нервной системы. Есть много доброкачественных, которые могут быть полностью излечены.
— Известно, что у Монтсеррат Кабалье была опухоль мозга. Но она еще долгие годы выступала.
— Значит, у нее такая была опухоль, которая поддавалась лечению. Она умерла от инсульта и в довольно пожилом возрасте. Онкологические заболевания — вторая по частоте причина смерти после сердечно-сосудистой патологии в России . (В год от всех видов рака в России умирает около 300 тысяч человек, а от болезней, связанных с сосудами и сердцем, — около миллиона. — Ред.)
— Может ли рост опухоли быть связан со стрессами?
— Есть исследования, которые говорят о том, что склонность к канцерогенезу увеличивается при хроническом стрессе. Но нет достоверных данных, доказывающих, что глиобластома растет от стрессов.
Известно, что хронический стресс приводит к развитию целого ряда заболеваний — гипертонии, ишемической болезни сердца, депрессиям, неврозам. В отдельных случаях исследователи связывают рак с перенесенными шоковыми состояниями. Но, с другой стороны, порой стресс и полезен, потому что это тренировка организма.
Диеты и ЭКО
— Читала об исследованиях: мол, люди, которые активно занимаются физкультурой, реже заболевают и чаще излечиваются от рака.
— Если человек уже заболел, его лечение связано не со спортом, а с хирургией, лучевой терапией, химиотерапий. Другое дело, что в принципе здоровый образ жизни, в том числе регулярные занятия физкультурой, могут несколько уменьшать вероятность развития каких-либо онкологических заболеваний. Здоровый образ жизни улучшает общее состояние человека, повышает иммунитет.
— Заворотнюк следила за фигурой. Сидела на диетах. Это влияет?
— Влияют пищевые привычки. Факторы риска рака — это алкоголь, красное мясо, жирная, жареная пища. Эти канцерогены нередко вызывают рак прямой кишки, колоректальный рак (злокачественная опухоль толстого кишечника), рак желудка. Красное мясо рекомендуют есть не чаще раза в неделю.
— Заворотнюк сделала ЭКО, чтобы родить в 47 лет. ЭКО может провоцировать рак?
— Достоверных сведений, что ЭКО влияет на глиобластому, нет. Но ряд врачей полагают, что оно может ускорить развитие рака, если он уже был на какой-то начальной стадии.
Регулярный медосмотр
— Что можно посоветовать людям, чтобы избежать рака?
— Во-первых, вести здоровый образ жизни. Это отказ от курения (или его минимизация), сокращение употребление алкоголя, отказ от употребления большого количества красного мяса, жареных продуктов, регулярные физические упражнения, полноценный отдых и сон.
Во-вторых, регулярно проверять состояние здоровья, сдавать анализы. Для женщин от 40 — 45 лет — регулярный, раз в год, осмотр гинеколога, маммолога . Мужчинам рекомендуют регулярные исследования ПСА маркера рака (в первую очередь предстательной железы). При появлении каких-то новообразований на коже, опухолей, язв (если кожа начала кровить, вести себя необычно), надо сразу обращаться к специалисту.
В ТЕМУ
А может, виноваты травмы головы.
— Задорнов упал во время спуска на горнолыжном курорте и получил сотрясение мозга. На Жанну Фриске напали — ударили по голове (тоже было сотрясение мозга). Хворостовский дрался в молодости. Заворотнюк бил бывший муж. Удары по голове могли спровоцировать опухоль мозга?
— Нет. Опухоли мозга не вызываются черепно-мозговой травмой, — говорит Алексей Кащеев . — От черепно-мозговых травм много других проблем, но рак не входит в их число.
— Заворотнюк сделала не одну пластическую операцию. Пластические операции увеличивают риск заболеть раком?
— Пластические операции никак не влияют на онкозаболевания. Связи рака и применения стволовых клеток тоже не выявлено.
— Но при пластических операциях применяется общий наркоз, говорят, очень вредный, мозгу в том числе.
— Современный наркоз более щадящий, чем тот, который применяли раньше. Современный наркоз безопасен и эффективен. Другой вопрос, что у любой медицинской манипуляции есть осложнения и риски.
— Когда Жанна Фриске болела, ей вводили экспериментальную вакцину.
— Такие вакцины реально продлевают жизнь. Они способствуют контролю над опухолью. Но, повторю, не излечивают полностью.
ГИПОТЕЗА
Угрожает интеллектуалам
У людей с высшим образованием более высок риск развития глиомы (первичной опухоли головного мозга) по сравнению с теми, кто только окончил школу. К такому выводу пришли шведские ученые под руководством Марии Фейхтинг из Института экологической медицины в Стокгольме . Данные своего исследования они опубликовали в издании The Journal of Epidemiology & Community Health.
Медики подсчитали: у мужчин, которые учились в вузе минимум три года, риск развития глиомы на 19 процентов больше, чем у тех, кто после девяти классов не продолжил образование. Этот показатель для женщин составил 23 процента.
Мало того, для мужчин, занятых интеллектуальным трудом, вероятность развития акустической невриномы (вялотекущая доброкачественная опухоль) повышалась на 50 процентов по сравнению с теми, кто занят физическим трудом. А высокий уровень доходов у мужчин увеличивал риск заболеть глиомой на 14%.
Ученые не смогли объяснить причин наблюдаемой ими связи.
— Андрей Львович, неужели опухоль мозга — болезнь умных?
— Я в это не верю. Никаких достоверных сведений на сей счет нет. Это заболевание встречается у людей всех профессий.
— Есть огромное количество других заболевших людей, о которых вы просто не знаете. А знаменитости на слуху, вот и кажется, что они больше подвержены этому недугу.
А КАК У НИХ?
В 2015 году бывший президент США Джимми Картер публично объявил об излечении от рака мозга. Как оказалось, у него была не глиобластома, а опухоль, вызванная метастазами меланомы, затронувшей также печень. Опухоль в печени была удалена, а от опухоли мозга Картера лечили с помощью иммунотерапии. Картер до сих пор жив, ему 94 года.
Алексей Кащеев — врач-нейрохирург отделения нейрохирургии ФГБНУ НЦН (Научный центр неврологии). Преподаватель кафедры нервных болезней и нейрохирургии медицинского факультета Российского университета дружбы народов. Кандидат медицинских наук. Автор 22 научных работ, статей, одного патента на изобретение.